Дракон. Книга 3. Иногда они возвращаются - Страница 24

— Как же ты раньше, когда такого не было?

— Ну как… Заходил, садился, смотрел, что другие едят, и заказывал: порцию того, что за этим столиком, порцию того, что за тем… Потом-то я уже названия любимых блюд выучил, пообвыкся, — ухмыльнулся Дюша. — А поначалу трудно было. Я ж не знал ничего.

— Тогда пошли! — Чижиков сгрузил кота на землю, поднялся, подхватил рюкзак. — Мой измученный событиями организм требует этой ночью забыться. Официант!

— Сейчас, только Гу Пиня предупрежу, что мы уезжаем.

И Громов вытащил мобильный телефон.

— А что за события? — спросил Борн, когда они расплатились и, предводительствуемые Громовым и сопровождаемые Шпунтиком, двинулись по темной набережной, обходя стоявшие прямо на дороге столики и лавируя в толпе праздношатающихся. — Уже успело что-то случиться?

— Да ерунда какая-то… — отмахнулся Котя. — В аэропорту. Пограничники не хотели пускать меня в Китай, потому что я будто бы уже приехал неделю назад.

— Что ты такое говоришь? — обеспокоился Борн. — Ты хочешь сказать, что у них в компьютере была запись о твоем пересечении границы?

— Именно! — развел руками Чижиков. — Причем заметь: у них там, в компьютере, скан паспорта на мое имя и с моей фотографией! Только серии и номера разные. Да и фотографии такой я у себя не упомню.

— Это плохо, — задумчиво произнес Борн. — Это чрезвычайно плохо. Неделю назад, говоришь?

— Ага, — кивнул Котя.

— Да так не бывает, — сказал Дюша. — Я думаю, у погранцов что-то в их компьютере сломалось, случился типа страшный компьютерный сбой. А погранцы — они люди простые: встретилось им такое же имя, значит, человечек уже в Китае. А тут он, глядишь, снова пришел. Опа! Не стыкуется. Ну и начался у них заворот мозгов… Тебя же отпустили, брат?

— Отпустить-то отпустили, — снова кивнул Чижиков. — А осадочек остался…

— А ты серию и номер паспорта, конечно, не запомнил? — спросил Борн, который был сама серьезность.

— Какого?

— Скан которого тебе показали.

— Да мне вообще было не до того! Я весь был как на иголках: только прилетел — и на тебе, уже проблемы! Мне и в голову не пришло запоминать. Я толком и не разглядел, что там за цифры.

— Это ты зря, — сказал Борн. — Были бы известны серия и номер, я бы пробил по своим каналам…

— О, Константин Петрович! — от проходившей мимо компании отделился человек в черных брюках и белой рубашке навыпуск. Был он плотен, основателен, круглолиц, на лице — очки в тонкой металлической оправе. Выпуклый, покрытый капельками пота лоб плавно переходил в раннюю, но обширную лысину. От человека несло виски и официозом. — Простите, что отвлекаю. Извините, извините, господа, добрый вечер! — благодушно закивал он Борну и Дюше. — Сейчас иду, секунду! — махнул рукою спутникам, что остановились его подождать. И с ходу к Чижикову: — Хорошо, что я вас, понимаете ли, встретил, Константин Петрович!

— Э-э-э… Наверное, — на всякий случай согласился тот. Лысого Котя видел впервые в жизни.

— Ну конечно же! — обрадовался незнакомец. Было видно: человек хватил лишку и ощущает теперь к окружающему миру полное благорасположение. — Теперь вам не придется, понимаете ли, снова ехать к нам… Константин Петрович, к сожалению, обрадовать вас я ничем не могу, не мо-гу! Нет у нас никаких, понимаете ли, сведений о Вилене Ивановиче Чижикове. Я проверил. Никаких записей о том, что он посещал КНР после восстановления отношений. Вот и все, что я могу вам сообщить по существу вопроса.

— Спасибо, — обалдело кивнул Котя. — А вы… — Начал он было, но рядом грянула музыка, и лысый не услышал его обращения.

— Ну все, все, Константин Петрович! Мне, понимаете ли, пора, меня люди ждут. Но если что, вы смело обращайтесь, да!

И лысый поспешил к своей компании.

— Еще бы кто мне объяснил, что это было… — в полном недоумении пробормотал Чижиков.

— Ты что — Константин Петрович, да? — поинтересовался Дюша. — Я не знал. Все Костя да Костя… А этого типа я в посольстве видел.

— В посольстве? — напряженно спросил Борн.

— Ну да, — подтвердил Громов. — Слышь, брат, а Вилен Иванович Чижиков — что, родственник твой? Ты же вроде как сирота.

— Так моего деда звали, — объяснил Котя. — Покойного.

* * *

Такси они поймали быстро. Чижиков готовился к долгому ожиданию, напрасному размахиванию руками, торгу и тому подобным штукам, привычным для обитателей России, однако китайская действительность его приятно удивила: такси на улице оказалось полно, машина попалась новая — японская и с кондиционером, водитель ни словом не обмолвился о стоимости поездки, но сразу дисциплинированно включил счетчик. «Это еще что, брат, — веселясь Котиному недоумению, заметил Громов. — Сейчас пекинские таксисты подиспортились и могут запросто проехать мимо, а пару лет назад стоило только руку поднять — и машины разворачивались с другой стороны улицы, наплевав на правила движения». — «А тут есть правила движения? — ехидно поинтересовался Борн. — Лично я ничего подобного не заметил». — «Ну как же: вон, светофор висит!» — ткнул пальцем Дюша. Однако, предприняв поездку на такси от Хоухая до загадочного «ресторана на канале», Котя был склонен согласиться с Борном: возможно, правила движения в Китае и были, но в глаза не бросались. То есть машины ездили, как и положено, в отведенных для этого местах, по дорогам, а вот велосипеды и разные мотороллеры со скутерами шныряли, где им нравилось, постоянно друг друга подрезая и создавая неизбежные, казалось бы, аварийные ситуации. Пешеходы тоже шлялись где попало и то и дело норовили броситься под колеса. Тем не менее в последний момент все успевали затормозить, вильнуть в сторону, остановиться — и при этом сохраняли олимпийское спокойствие: никто не ругался и не возмущался. Машины ехали медленно, велосипедисты крутили педали меланхолично, пешеходы вышагивали не спеша — создавалось безусловно обманчивое впечатление, что никто ни на кого не обращает внимания. А ведь поди ж ты: там, где в Питере было бы уже десятка три аварий, здесь все расходились миром и безо всякого ущерба для людей и средств передвижения!