Дракон. Книга 3. Иногда они возвращаются - Страница 41

Пошел крупный план: в саркофаге застыла Ника, в таком же, как и все прочие, блескучем комбинезоне. Глаза Ники закрыты, лицо — спокойное, ровное, бледное. Два светящихся кабеля подведены к затылку, из виска торчит устройство, по виду напоминающее антенну.

Внезапно над саркофагом загорается красная панель, камера резко сдает назад — и становятся видны люди, что отовсюду спешат к Нике… и медленно истаивают в воздухе.

Камера застыла, словно ею перестали управлять. Две или три секунды была видна только Ника, но вот и ее фигурка тоже пропала из виду.

Когда Ника исчезла, стал меняться и саркофаг: его закругленные формы сменились угловатыми выступами, а на тех вспучились мигающие светоидами блоки — словно наросты на стволе дерева. Небрежно спутанные провода обвисли, и в кадр шагнул человек в черной хламиде, которая, казалось, пожирает солнечный свет. Лицо его, надменное и жестокое, приблизилось к камере вплотную, секунду смотрело прямо в глаза зрителям, а потом изображение исчезло.

— Это что за Стивен Спилберг пополам с Ромеро?! — оторопело пробормотал Сумкин. — Дюша, дай закурить!

— Ничего не понял… — Выдавил Громов и протянул Сумкину пачку с табаком. — Брат, что это сейчас было?

— Откуда мне знать, — пожал плечами Чижиков. — Я ведь это при тебе в самолете нашел, Федор Михайлович! Но я думаю… это своеобразное послание от Ники. Из ее будущего.

— А! В этом смысле! — оживился великий китаевед, прикуривая. — Она же говорила, что в будущем никого не осталось. Одни злые, да? Такие, как этот, с лицом не допившего крови Дракулы?

Котя еще раз пожал плечами.

— Постой, старик, постой! — спохватился Сумкин, обсыпавшись пеплом. — Но ведь Ника-то осталась! Пусть одна, и больше никого, но осталась! И потом, мы же изменили будущее, спасли мир. Так ведь, старик?

— Наверное, — без особой уверенности согласился Котя.

— И почему же тогда она исчезает?!

— Да не знаю я! — не выдержал Чижиков. Коллективный разум явно топтался на месте, и Котя не видел выхода, не знал, куда двигаться дальше. — Понятия не имею! Федор, я уже вообще ничего не понимаю: сначала прошлое, этот безумный квест, советник Гао с маниакальной идеей всех нас перерезать, потом не тот Пекин, двойники какие-то, Высоков, как две капли похожий на Гао… А теперь еще это кино… — Котя щелкнул ногтем по ноутбуку. — Я совершенно запутался.

Хомяк Кьюха, зажав в лапках недогрызенную семечку, замер столбиком, глядя на Чижикова, одни усы подрагивают.

— Мужики… — Дюша почесал в затылке. — Я, конечно, от всего этого далек, но у меня вопрос: если ваша Ника исчезла и никого не осталось, то тогда кто тебе, брат, флэшку-то подкинул? Ответ, на самом деле, очень простой: значит, погибли не все. Кто-то остался. И он заинтересован в помощи. Логично?

— Логично, — с энтузиазмом подхватил Сумкин. — Пошли дальше. Что у нас еще не вяжется?

— Да все у нас не вяжется! — отмахнулся Котя.

— Нет, погоди, старик! — Сумкин погрозил ему пальцем. — Мой пытливый мозг нащупал еще одну золотую жилу для размышлений, и за это ты меня сегодня накормишь вкусным питательным ужином. Тема такая: твой двойник и чего он хочет. А хочет он… Великий китаевед сделал многозначительную паузу, всем видом предлагая Чижикову продолжить за него.

— Ему нужны сведения о моем деде, — неохотно продолжил Котя.

— Пра-а-авильно! И вот это не вяжется больше остального. Потому что мы знаем, что, во-первых, твой дедушка после возвращения из Китая больше в Поднебесной не бывал, а во-вторых, что твой многоуважаемый дедушка, извини, но — умер.

— А-то, — согласился с Сумкиным Громов. — Чего же тогда надо этому… Чижикову номер два?

— А может, в этой реальности твой дедушка очень даже жив, старик! — вдруг предположил великий китаевед. — В этом и заключается интересный парадокс, который мешает неким силам и который они намерены устранить! — Сумкин нахмурился. — Только я-то тут при чем? Я-то во всем этом с какого бока?!

— Дело в том… — Чижиков решился. Ничего другого ему, кажется, не оставалось. В конце концов, он с детства и, кстати, при самом активном участии деда усвоил простую истину: правда всегда лучше лжи. Правду говорить легко и приятно. — Дело в том, Федор, что у меня еще в Петербурге были достаточные основания считать, что мой дед не умер.

— Опа!.. — У Сумкина отвалилась челюсть. И тут в дверь позвонили: «Ку-ку, ку-ку». Хомяк запрыгал в банке. В окно заглянул Шпунтик.

— Ты ждешь кого? — почему-то шепотом спросил Котя Громова.

— Нет, — так же тихо ответил Дюша.

— Может, это за хомяком?

— Вряд ли. Сначала мы бы услышали трагический крик.

Сумкин сграбастал со стола банку с мгновенно оживившимся Кьюхой и, угрожающе подняв ее над головой, на цыпочках пошел к двери. Хомяк заметался по банке, засучил лапками, затряс башкой.

— Да ну!.. — Громов быстро догнал Сумкина, отобрал банку, поставил на подоконник, а вместо банки вложил в руки великому китаеведу синюю пластмассовую лыжную палку, добытую из груды вещей в углу. — Будешь прикрывать с тыла. Только нас не убей… — Шепнул он великому китаеведу. Сумкин кивнул и перехватил палку на манер копья. Занял агрессивную позицию у шкафа.

— Кто там? — спросил Громов.

— Алексей Борн, — послышался из-за двери знакомый голос.

— Ты что, дал ему адрес? — прошептал Чижиков.

— Не-а, — упрямо выпятил нижнюю губу Громов. — Он и не спрашивал.

— Ну, что ли, открывай?.. — сказал Котя и махнул рукой Сумкину: опусти, мол, копье. Дюша открыл дверь.

— Добрый день, — вежливо протянул Борну руку Громову и обезоруживающе улыбнулся. — Добрый день, — пожал руку Чижикову. Огляделся. — Хорошо устроились, просторно. Два балкона, наверное? Добрый день, Федор Михайлович! — с распростертыми объятиями устремился он к Сумкину, как раз прислонившему лыжную палку к стене.